Неточные совпадения
Теория познания
придет, наконец,
к реализму, когда положит в свое основание новую, необычную для отвлеченных философов идею, идею греха как
источника всех категорий,
источника самой противоположности субъекта и объекта, которая остается тайной для всех гносеологий.
Определяя прекрасное как полное проявление идеи в отдельном существе, мы необходимо
придем к выводу: «прекрасное в действительности только призрак, влагаемый в нее нашею фантазиею»; из этого будет следовать, что «собственно говоря, прекрасное создается нашею фантазиею, а в действительности (или, [по Гегелю]: в природе) истинно прекрасного нет»; из того, что в природе нет истинно прекрасного, будет следовать, что «искусство имеет своим
источником стремление человека восполнить недостатки прекрасного в объективной действительности» и что «прекрасное, создаваемое искусством, выше прекрасного в объективной действительности», — все эти мысли составляют сущность [гегелевской эстетики и являются в ней] не случайно, а по строгому логическому развитию основного понятия о прекрасном.
Уходя из будки, я твердо сказал себе, что уже никогда больше не
приду в «гости»
к Никифорычу, — отталкивал меня старик, хотя и был интересен. Его слова о вреде жалости очень взволновали и крепко въелись мне в память. Я чувствовал в них какую-то правду, но было досадно, что
источник ее — полицейский.
Приехав на Серные Воды, он на другой же день вместе с своими приятелями пошел посмотреть, как
приходят серноводские посетители и посетительницы на водопой (по выражению молодых насмешников)
к целебным
источникам и пьют холодную, как лед, и прозрачную, как кристалл, но вонючую серную струю.
Не ведает горный
источник, когда
Потоком он в степи стремится,
И бьёт и кипит его, пенясь, вода,
Придут ли
к нему пастухи и стада
Струями его освежиться!
Напротив, Аристотель, восходя по лестнице форм в их естественной иерархии,
приходил к форме всех форм, имеющей содержанием только себя, мышление мышления (νόησις της νοήσεως), первое движущее (πρώτον κινούν), составляющее и
источник всякого движения, и его предмет, как всеобщее стремление и любовь (ой κινούμενον κινεί… κινεί δε ως έρώμενον); эта Форма вообще и есть Божество.
Мы
приходим к неизбежности возродить духовные основы нашей жизни и искать внутренних
источников свободы.